Ответы

В последние десятилетия один вопрос определяет философские споры об искусстве: существует ли опыт истины в художественном процессе? Если да, то о какой истине идет речь? Эта истина может быть передана потребителю произведения искусства?

Преобладающая эстетическая культура, т.е. идеи, касающиеся художественного процесса и произведений искусства, сосредоточены на концепции произведений искусства как производстве красоты. В течение веков большинство историков искусства и арт-критиков концентрировались на специфических технических аспектах, которые характеризуют разных художников разных эпох, на их рассуждениях, на критике и оценке в отношении их понимания красоты. Сфера их исследований и умозаключений ограничивалась данными аспектами, связанными с биографией художника, историко-культурным и социальным контекстом, где он сформировался и вырос. Они концентрировались на эволюции и технико-художественных изменениях, происходивших в течение жизни художника. На их классификации в жестких и абстрактных эстетических направлениях, т.е. концепциях искусства и их практического воплощения. Историки искусства сосредоточиваются и дискутируют в этой узкой области. За исключением редких случаев, большинство из них никогда не придавало процессу художественного создания измерение опыта истины или производства истины со стороны художника. Они ограничивались эстетическим измерением, т.е. соответствием определенным канонам красоты, которыми пользуются. Разным канонам, которые изменяются в историко-культурном процессе. Культура историков искусства прославила человека как художника, уничтожив художника как человека, включенного в специфический историко-культурный контекст. Они описали свои идеи о художнике, забыв о нем как о человеке с собственными политическими, религиозными убеждениями, собственными взглядами на жизнь. Художник как человек характеризуется потоком опыта, который оказал влияние на проявление его истины, его моральных убеждений. Они проигнорировали то, что живой человек соприкасается со своей сутью художника, который переводит, передает, символически преобразует и фиксирует в своих работах свою правду, свои чувства, верования, надежды, ожидания, горечь, разочарование и душевные расстройства. В большинстве случаев произведения искусства сочетают в себе истину и красоту. Они являются переложением опыта истины художника, облаченной в одежды красоты.

Существует ли опыт истины в художественном процессе, который вовлекает художника в реализацию своих работ?

Существует методологическое правило, которому следует любое исследование и которое можно сформулировать следующим образом: «возможно найти то, что ищешь. Следовательно, фундаментальными являются цели, которые ставятся перед исследованием и двигают его». Можно найти много примеров в обычной жизни, в частности, в некоторых увлечениях. Тот, кто идет собирать грибы, концентрирует свое внимание на этом намерении. И развивает особую способность обнаружения этих предвкушаемых продуктов. Его глаза будут смотреть с особым вниманием и способностью различать. Малейшие детали помогут ему определить присутствие грибов. Во многих других случаях нашей обычной жизни мы используем эту способность находить то, что мы ищем. То же самое случается в научном исследовании, в художественном исследовании и так далее. Если предположить, что художник в реализации своих работ не ограничивается только принятыми эстетическими канонами, но желает перевести в картину, в скульптуру, в поэзию личный прожитый опыт: идеи, чувства, верования, свой личный опыт истины, в таком случае он будет транслировать свою правду под видом красоты. При такой цели исследования, оно будет продвигаться далее, обогащаясь знаниями и техниками, которые позволяют реконструировать, хотя бы приблизительно, убеждения и чувства, которые художник вкладывает в свое произведение. Если удается не допустить искажения этих фактов с абстрактными и теоретическими интерпретациями произведений. Если добиться достоверности данных, тогда можно пролить свет на число объективных элементов, с помощью которых можно воплотить в его работах опыт истины. Примеров в истории сколько душе угодно: в период флорентийского художественного гуманизма такие художники как Боттичелли, Леонардо да Винчи, скульпторы Микеланджело передавали в своих произведениях основные положения неоплатонизма, созданного Марсилием Фичино. Художественный экспрессионизм еще один пример художественной передачи экзистенциального измерения этих художников. Передачи их опыта в обществе и доминирующей культуре, которую они не разделяли. Облачение в прекрасное - с использованием особых художественных техник – их самых интимных чувств лишений или экзальтации. Как невозможно не слышать, не читать, не интерпретировать в знаменитой работе Мунка – Крик – страстное заявление о болезни художника. Болезни, вызванной обычаями, ценностями, преобладающими чуждыми и отвергаемыми социальными практиками.

Конечно, в истории искусства, включенного в специфические историко-культурные, политические, экономические, моральные и ценностные контексты проявляются разные опыты истины художника, который является человеком, который живет в свое время. В классический-средневековый-гуманистический – просветительский период и в период пост-романтизма, при марксистской эстетике, главенствовало представление об естественном, историческом и социальном мире. С наступлением дадаизма, сюрреализма, абстракционизма, кубизма и величайших проявлений современного искусства, именно человеческий опыт художника становится преобладающим и входит в художественное содержание и в его выразительную форму. Это конфликты, переживания, надежды и разочарования художника-человека. Это их неприязнь и отчужденность от собственного времени, их бунтарство и отказ от определенного конформизма, которые включают в себя разные узоры опыта истины, влияют и изменяют форму и содержание произведений искусства. Они оказывают влияние на художественные техники, на художественный язык в разных формах в различных художественных сферах. Некоторые виды искусства становятся центральными, например, поэзия преобладает над живописью и скульптурой, некоторые литературные жанры, например исторический или автобиографический роман преобладают над фантастическим романом. Властно вторгается кинематограф, занимая место и играя главную роль в отношении традиционных художественных средств выражения. То же самое можно сказать об использовании новых технологий – информационных, кибернетических, цифровых и сложных компьютерных программах. Меняется природа проживания опыта истины, но не его присутствие в произведениях искусства. Большинство историков искусств искали другое, будучи слепыми и глухими к объективным фактам: светлым или темным, проявленным или затемненным, которые вырисовывались перед их глазами или их чувствами. Можно найти то, что ищешь. Они сегодня, как и вчера, упрямо продолжают искать, сравнивать, интерпретировать произведения искусства с технико-эстетической точки зрения. У них полностью отсутствует идея о наличии истины в произведениях искусства, которая сосуществует с их эстетическим, технически выполненным измерением.

Если существует опыт истины, о каком виде опыта идет речь?

Отвечать на вопрос, какой тип истины находится в произведениях искусства, представляется сложным, полным препятствий упражнением. Прежде всего, необходимо поставить термин «истина» во множественное число, поскольку многочисленны формы истины, которые художники вкладывают в свои произведения. Природа этих истин претерпевает постоянные изменения в ходе истории, концепций искусства, специфическим образом, которым художник воспринимает и практикует этот союз с красотой, в которую облачается истина. Элемент, который объединяет эти разные видения истины в искусстве, заключается именно в этом слове – истина – понимая под ним отношение с разной степенью соответствия между выраженной мыслью и вещью, к которой обращается, является ли это реальной единицей, присутствующей в физическом мире или историческом. Эта истина, как соответствие, направляет к внутренним процессам чувственной, эмоциональной, когнитивной, идеальной и ценностной природы. Можно распознать два вида истины: первая в качестве объекта имеет физико-социальный мир, вторая своим объектом имеет личный и субъективный опыт художника. Эти два вида истины пересекают всю историю искусства, представляясь в разных конфигурациях. На них влияют различные факторы: историко-культурный и политико-социальный контексты, которые вовлекают в себя художника как человека. Особые верования, чувства и опыт, прожитый художником как человеком. Особые понятия относительно природы искусства, роли произведения искусства, в которые верит и практикует художник. Еще один важный фактор отсылает к пределам и способам передачи этих истин, связанных со специфическими формами искусства: от живописи, через скульптуру, до музыки, поэзии, литературы, комедии и заканчивая новыми художественными выражениями, воплощенными в кинематографе и в формах современного искусства. В различии этих композиций два вида истины находят свое место в художественном процессе: одна, нацеленная на внешний мир, другая на специфический прожитый опыт человека-художника, они не представляются никогда полностью отдельными или противопоставляемыми. Напротив, они сосуществуют и смешиваются межу собой через переливчатое движение, которое модулируется согласно экзистенциальным и эстетическим изменениям художника. Движение, где две истины, которые по отношению к их объекту могут казаться в антитезе и разделенными, сосуществуют в различных слияниях и переплетениях, в которых обе сохраняют свою природу, где одна не исключает другую. Эти теоретические результаты, это видение, кажущееся абстрактным, представляют собой результат внимательного изучения жизни художников, их концепций и практики искусства. Тезис, который обладает твердой фактической основой. Начиная с греческих трагиков Эсхила, Софокла, затем переходя через великих художников гуманистического Возрождения, к достойным восхищения поэтам романтизма и Бодлеру, происходит разрыв с художественными и эстетическими традициями и концепциями дадаизма, сюрреализма, футуризма. При переходе к искусству марксистской и экзистенциалистской матрицы: Брехт, Сартр, Камю, Селин и другие, чтобы подойти к современному искусству, два вида истины всегда присутствуют. В некоторых случаях преобладает та, которая имеет свой центр тяжести во внешней реальности, в других случаях – та, ось которой проходит в личном опыте и в многочисленных внутренних движениях души.  Эти истины, часто скрытые, символично отраженные в произведениях искусства, были невидимыми для историков искусства, в частности, в живописи.

Эти истины могут быть переданы пользователю произведений искусства?

Передача этих опытов истины, представленных в форме произведений искусства, т.е. разнообразной композиции материальных и физических элементов, осуществляется разными способами. В живописи используются изображения, линии, цвета, в скульптуре – через придание формы сырому материалу. В музыке с помощью музыкального языка, в поэзии и литературе посредством слова. В кино с помощью картинок в движении и т.д.

Как сказано, истины, относящиеся к внешнему миру, и истины личные, индивидуальные, проживаемые художником, производят многочисленные арабески и комбинации. То же самое можно сказать о способе, с помощью которого художник, скульптор, поэт, романист пытается передать их. В ходе истории искусства, в целом, и в истории живописи, в частности, сцену истории утаптывали мириады форм истины: символическая, достаточно подумать обо всех художественных аллегориях, где воплощаются в человеческих существах или в идеальных существах добродетели, идеалы, типы индивидов, похожих на людей во плоти. Лики пишутся, чтобы передать божественные истины, чтобы возвысить, усилить религиозные чувства. Тот же Караваджо, частично подчинявшийся правилам церкви после Контрреформации Тридентского собора, изобразил события, вписанные в историю Иисуса, Святых Великомучеников, с особым пафосом, с целью поразить, впечатлить, пробудить, усилить религиозные чувства в ценителях его работ. Он это сделал своим способом, но он это сделал. При чтении или прослушивании многих поэтических произведений, в частности, лирических, которые связаны с личными болезненными или радостными эпизодами из жизни поэтов, происходит мгновенное эмоциональное сопереживание, отождествление с событием, которое и послужило мотивом написания произведения. Сопереживание с радостными или болезненными событиями, которые имеют сходные черты с опытом того, кто читает поэзию. Этот опыт субъективной истины, эта интимная близость существует во всеобщности таких чувств как любовь, ненависть, меланхолия, грусть. Меняются культуры и цивилизации, политические формы, обычаи и морали, способы, в которых живут и проявляются чувства, но остаются постоянными некоторые глубинные модальности: когда ненавидишь, стараешься ранить того, кто является причиной твоей ненависти. Когда любишь, изо всех сил желаешь добра объекту своей любви. Всеобщность поэзии, музыки, живописи и искусства основывается на этой схожести прожитых опытов, которые объединяют всех людей в независимости от расы, культуры, религии и т.д. Искусство предлагает опыт истины, который снова проживается теми, кто входит в контакт с произведениями искусства. Опыт истины, отличающийся от рационального и безличного опыта науки, от абстрактных и концептуальных опытов философии. Произведения искусства несут в своем лоне многочисленные виды истины, и из него те, кто соучаствует в переживании произведения, пьет нектар этих разных способов истины.

Эти послания истины, которые художник проецирует в свои произведения, часто скрываются от взгляда того, кто наблюдает или участвует в художественном опыте. Например, многие художники использовали символы, цвета в качестве элементов, вызывающих эмоции и картинки. Обнаруживались знаки, числа, буквы, послания, скрытые в потаенных местах художественных композиций. То же самое относится и к скульптурам, достаточно вспомнить о выстраданной последней Пьета Микеланджело, о его незавершенных скульптурах: тюрьмах. В этих скульптурах Микеланджело выразил свои мучения, свои философские и религиозные идеи, свой страх перед грядущей смертью.